| |
МАКСИМ ЛЯХ
стр.2
 Лях
Максим Владимирович, с июня 2014 года член Союза писателей
России, родился в посёлке Шолоховском Ростовской
области , окончил Нижнепоповскую основную общеобразовательную
школу в 1992 году. В школе занимался спортом, увлекался
фотографией, интересовался техникой. Из предметов нравилась
физика, история, литература. В те годы в школе активно работал
технический кружок: делали модели самолётов, различные
приборы, радиоприёмники, радиуправляемый автомобиль,
электровикторины. Проводили выставки в школе, каждый год успешно
выступали на районных выставках, ездили на областные слёты
в Ростов. Помню, получил как-то в качестве приза театральный
бинокль. Об одноклассниках вспоминаю с теплотой, особенно о
своём друге со школьных лет Билитюке Виталии. После школы
закончил Белокалитвинский политехнический техникум. Вернее
поступил, но закончить не дали, призвали в армию. Закончил уже
после армии, еще до окончания поступив в Донскую техническую
академию. После окончания учёбы получил профессию инженера
автосервиса, занимался ремонтом автомобилей в в
собственной автомастерской. Затем обстоятельства сложились так,
что попал в Москву, работал в автомобильных центрах, затем
перешел в сферу IT.
***
Философы
рассказ
В мировой науке немало примеров, когда учёные приносили себя в
жертву предмету своего жизненного служения. Однажды в далеком
1953-м французский врач Ален Бомбар, потрясенный неумолимой
статистикой морских катастроф, решил рискнуть жизнью ради
спасения всех, кому суждено остаться один на один с океаном. Он
впервые в истории переплыл Атлантику на резиновой лодке,
чтобы доказать: море готово сохранить жизнь тем, кто борется за
неё до последнего. А Натаниэл Клейтман – один из отцов науки
сомнологии, утверждавший, что наша жизнь – это всего лишь
быстрый сон, не спал 180 часов подряд, чтобы изучить так
называемую депривацию сна.
Однако не только известные мужи науки способны на
самопожертвование ради великих целей познания, но и самые, что
ни на есть, рядовые граждане. Ярослав Торопович, мой
недавний сослуживец по автосервису – один из таких подвижников.
Невысокий, коренастый мужичок далеко за тридцать, порывистый,
горячий в суждениях, с вечно взлохмаченной смоляной
прической, пожертвовал, можно сказать, любимой работой ради
науки – благоговейно почитаемой им Философии. Нет, он не писал
трактатов подобно древнему греку Диогену и не стяжал славы
богоискателя Фомы Аквинского. Ярослав, а по-свойски Ярик,
работал у нас на участке технического обслуживания
автомехаником. Работал вполне успешно
и был однажды по итогам квартала даже удостоен почетной грамоты
от руководства. А на соседнем, диагностическом участке трудился
его закадычный дружок Витя Уфимцев – высокий, худой педант
с аккуратным пробором на начинающей лысеть рыжеватой голове.
Трудно поверить, но именно философия и была объединительным
началом в приятельстве таких непохожих друг на друга Ярика и
Вити.
На каждом участке, как и положено на
современном производстве, у нас стоят компьютеры. В рабочее
время с их помощью уточняют наличие деталей на складе, ищут
нужную информацию по ремонту и диагностике, а в перерыв
машины тоже отдыхают. Частенько в свободные минуты друзья,
вооружившись булками и кружками с кофе, шли в уютный уголок
диагностического участка к только-только погасшему компьютеру.
Витя по праву знатока Интернета занимал место за ним, а Ярик
вольготно располагался на доживающем свой век офисном кресле в
углу, под вешалкой с замасленными куртками. В компьютер Виктор
вбивал слово «философия» и открывал случайную «философическую»
статью. После минуты
беглого чтения он объявлял Ярославу ключевой тезис прочитанного.
Что-нибудь вроде: «Вот смотрите, Ярослав Сергеевич, Зенон
Китийский утверждает, что жить согласно с природой – это то же
самое, что жить согласно добродетели, ведь природа сама ведёт
нас к добродетели… Несколько спорный тезис, вы не находите,
Ярослав Сергеевич?»
После такого вопроса Ярик откладывал булку,
устремлял задумчивый взор в недавно выбеленный потолок цеха и
после непродолжительного, но интенсивного раздумья выдавал в
ответ какую-нибудь взъерошенную сентенцию. Витёк начинал её
причёсывать, делясь собственными соображениями. Мало-помалу
завязывалась философская беседа, которая могла бы
продолжаться сколько угодно долго, если бы не ограниченное время
перерыва. Порой эти философские прения успевал послушать почти
весь цех, вернувшийся из столовки. Кто-то посмеивался, а кто-то
и заслушивался всерьез, впервые узнавая о единстве и борьбе
противоположностей или о прогностике, пока еще слабо
разработанной современной философией.
Иногда бывало так, что Ярослав на своем рабочем месте
разбирает автомобильный двигатель или коробку передач, а к нему
приходит Витя со жгучим философским вопросом, требующим
немедленного разрешения. А вопросов таких, чего уж греха таить,
даже и в наше просвещенное время вполне достаточно. Что
первично: курица или яйцо, материя или сознание, да и
вообще, в чем состоит непреложный критерий истины? Ярослав с
готовностью откладывал ключи, вытирал руки о спецовку, и научное
ристалище начиналось прямо под висящим на подъёмнике
автомобилем. В другой раз Ярик, случалось, проведывал Витька на
диагностическом участке, и тогда осциллограф отодвигался на
второй план ради проблем миропонимания и осмысления глобальных истин.
И все бы ничего, но верховное руководство,
прознав про увлечение друзей, вовсе не озаботилось
животрепещущими проблемами философских смыслов. Коммерсанты, что
с них взять: мелкотемье дебита и кредита, банальные
проценты прибыли и убыли. Однако начальство есть начальство:
мастера стали пресекать сходки философов - любителей. Сначала
вроде бы в шутку, а потом явственно запахло репрессиями.
Друзья заскучали. Через месяц Витёк начал говорить, что ему
тесно в стенах автосервиса, что тут мало простора для полёта
мысли и вообще нет никаких перспектив для мыслящей
личности. Думали, что шутит, но через месяц Витя уволился. Ярик
остался без друга и как-то полинял. Весь коллектив выражал ему
сочувствие: «Эх, остался ты один у нас, настоящий
гуманитарий». «Гу-ма-но-ид», – добавлял какой-нибудь остряк, но Ярик, вопреки всегдашней своей горячности, почти не реагировал.
«Да, и дружбан-то хорош, променял абсолютную истину на
условную свободу…». «Ярик, да не расстраивайся, дадут,
может, тебе стажёра подходящего, мыслителя. Он будет гайки
крутить, а ты ему про Канта рассказывать…».
Постепенно шутки улеглись, но Ярослав проработал ещё
два месяца и вдруг написал заявление. Сход-развальщик Андрюха
Логинов, случайно столкнувшись с недавним коллегой в
коридоре, удивлённо спросил у него: –Ты чего? Тебя ж в другое
место уже по четвёртому разряду, как здесь, не возьмут. Да и
возраст у тебя уже не юный. Тяжеловато будет устроиться.
Ярослав посмотрел на Андрюху
оценивающе, как бы сомневаясь, сможет ли он понять, потом
похлопал недавнего коллегу по плечу и тихо ответил: – Не
поверишь. Не могу без философии. Звонил Витёк, приглашает,
думаю туда двинуть. А разряд… да что разряд. Дело наживное.
Эспандер
рассказ
Время не стоит на месте. Еще совсем недавно, кажется, мы
предвкушали новогодние каникулы и готовили подарки «от Деда
Мороза». И вот уже зима близится к концу, а на подходе следующие
праздники, не случайно прописавшиеся в календаре по соседству
друг с другом. Один из них отечественный, традиционно мужской, а
другой – международный женский день.
23 февраля и 8 марта в нашем трудовом
коллективе принято праздновать корпоративно. День защитника
Отечества все дружно отмечают в актовом зале, и прекрасная
половина душевно, с вручением подарков, поздравляет
сильную часть компании с «мужским» праздником. В прошлом году
мужики радовались банке кофе и кружке, а в этом – снова кружке,
но уже вкупе с полотенцем. 8 марта мы, мужчины, в свою
очередь поздравляем женщин, дарим им цветы и что-нибудь на
память. В прошлом году дарили наборы посуды, а что будет в этом
– пока неизвестно.
Подбором подарков занимается узкий круг знатоков этого
ответственного дела, задача же остальных – поддержать
мероприятие финансово.
Конечно, коллективные подарки – штука хорошая, но
все же в известной степени формальная. Совсем другое дело, когда
рядом с ожидаемой, корпоративной заботой, вдруг возникает
внимание необязательное, индивидуальное и оттого по-особому
тёплое. Без посредников, прямо от человека к человеку.
Невидимый барьер, мешающий
взаимопониманию между отдельными сотрудниками, переступить
бывает непросто, но как ошеломляюще приятно, если это всё-таки
происходит. Вот, к примеру, Елена Николаевна из
бухгалтерии: одета всегда со вкусом и сдержанным следованием
моде, её, грациозно порхающую по цеху, всегда сопровождает запах
добротного парфюма, тревожащего воображение. Однако, дама она
самостоятельная, с характером, да и сам я тоже не подарок,
поэтому отношения у нас с ней, мягко говоря, не сложились.
Нетрудно представить, как велико было
моё удивление, когда в свой день рождения Елена Николаевна
персонально принесла своему невольному обидчику кусок шикарного
торта. Коллеги по цеху созерцали моё нежданное счастье
голодными удивлёнными глазами. Растроганный, я специально заехал
в магазин подарков и купил нарядную фарфоровую птичку.
Теперь она живёт у Елены Николаевны на столе и, кажется, эта
маленькая пичуга сделала двух взрослых, умудрённых жизненным
опытом людей добрее друг к другу.
А другой подарок «от человека к человеку»
случился как раз накануне Дня защитника Отечества. Началось всё
неожиданно, за несколько дней до праздника. В ответ на мою
шутку, что «никто меня не любит, не жалеет», Светка из
планового отдела вдруг спросила:
– Ну, вот что тебе подарить на 23 февраля? Я опять же в шутку
взял время подумать до вечера. Когда после работы мы со Светой
шли к метро, она вернулась к теме подарка, и я – деваться некуда
– заказал эспандер. Она взглянула на меня оценивающе и с
сомнением в голосе, зная мою всегдашнюю готовность пошутить,
уточнила:
– Ты что, спортом решил заняться? Я слегка замешкался: разговор
переставал походить на шутку.
– Когда будем с тобой отмечать 23 февраля, тогда расскажу.
– А мы будем отмечать? Это уже интересно, – рассмеялась
Светлана.
В предпраздничный день, утром,
Светлана Валерьевна, как я, слегка лукавя, зову её на работе,
вручила мне эспандер в помпезной праздничной упаковке. Не желая
оставаться в долгу, я предложил посидеть где-нибудь,
отметить праздник.
День пролетел в приподнятой тональности, а
потом мы с дарительницей эспандера отправились в небольшой
ресторанчик в районе метро Сокол. В этом заведении я уже бывал
раньше со своими земляками-ростовчанами, тоже работающими в
столице. Тогда мы обычно брали много пива и фирменные жареные
колбаски. Но теперь, со Светой, я слегка озадачил знакомую
официантку: вместо пива – приличное вино, вместо демократических
колбасок – солидные закуски: не то фрикасе, не то консоме –
сразу и не запомнишь. Атмосфера вечера, конечно, тоже сложилась
совсем иная. Преодолевая потаённую неловкость, мы выпили за
защитников Отечества, и потом Светлана спросила:
– А вот всё-таки интересно, зачем тебе эспандер? И тогда я ей
рассказал, что этот снаряд мне нужен не только и не столько для
накачки мышц, а скорее по другой причине...
Больше десяти лет моя трудовая деятельность
в столице протекала в цехах солидных авторемонтных предприятий.
Был у меня персональный ящик с инструментом, был собственный
шкафчик в раздевалке, но цех у нас был всегда один на всех. И
вот сейчас моя карьера вдруг сделала такой фортель, в результате
которого я стал хозяином отдельного кабинета, правда уже
не в автосервисе. Конечно, всё это в любой момент может
вернуться на круги своя, но сейчас у меня в кармане лежит ключ
от персонального кабинета. И этот ключ неожиданно пробудил во
мне желание обустроить рабочий апартамент по своему вкусу.
Конечно, прежде всего, я припомнил
различные кабинеты, виденные мной прежде. Одни оставили холодные
воспоминания, и их интерьера хотелось бы избежать, а другие,
наоборот, пробудили в памяти ностальгические мотивы, которые
хотелось бы вернуть на новом этапе жизни. Первым делом я занялся
поиском комнатных растений. У моего отца, в его школьном
директорском кабинете стоят несколько горшков с фикусами
различных видов. И у брата в кабинете тоже вольготно
расположилась зелёная экзотика. Завхоз Лариса
Александровна помогла с первыми приобретениями, и теперь на моём
подоконнике растут два экземпляра, отлично очищающие, по
заверению Ларисы Александровны, воздух,
испорченный офисной техникой.
После того как первые зеленые новосёлы
обустроились в кабинете, я занялся поиском... модели автобуса
ЛАЗ-695. Именно такая штуковина стояла в кабинете у нашего
командира батальона, когда я служил в армии. Да и сам
автобус этой марки запомнился мне ещё в детстве. В Таганроге на
автовокзале стоял отслуживший шарабан ЛАЗ-695, и внутри него был
обустроен тир. Когда мы с родителями ехали на море в Седово,
рейсовый "Икарус" Ростов-Мариуполь обязательно заходил в
Таганрог. И там, во время стоянки на автовокзале, меня
интересовали три предмета: паровоз-памятник на привокзальной
площади, автобус-тир и слоёные трубочки с кремом в кондитерском
ларьке на перроне.
Теперь, когда в Таганроге уже нет ни того
автобуса-тира, ни ларька с пирожными, да и ездим мы давно не на
общественном транспорте, мне захотелось поставить у себя
на рабочем столе маленькое напоминание о детстве. А
эспандер я вознамерился повесить на стене в своем кабинете в
память о недавнем месте работы и о руководителе, пример которого
может быть полезен всем обладателям персональных
кабинетов.
Моё прежнее место работы – один из
популярных и раскрученных автоцентров Москвы. Когда я подвизался
здесь в роли соискателя должности автоэлектрика, мне довелось
познакомиться с генеральным директором предприятия Николаем
Владимировичем Машуковым. Николай Владимирович с первых минут
произвел на меня сильное впечатление.
Кадровичка, заполнявшая анкету, сказала,
что со всеми кандидатами, не отвергнутыми с порога ею, беседует
потом лично директор предприятия. Когда я зашел в кабинет,
директор стоял у окна в позе писателя, обдумывающего роман.
Высокий, по-спортивному подтянутый мужчина, с открытым,
располагающим лицом и благородным серебром в шевелюре. На
нём ладно сидели серые, идеально отглаженные брюки,
светло-голубая рубаха и синий галстук. Николай
Владимирович протянул руку. После крепкого рукопожатия и
краткого знакомства, он предложил мне присесть на резной стул, а
сам разместился в большом кожаном кресле во главе длинного
стола. На стене за спиной директора между двух полок с наградами
и грамотами, висел эспандер. Он дополнил в моём воображении
деятельный образ человека, ведущего здоровый образ жизни.
Про себя я сразу отметил разницу между будущим
своим начальником и прошлым, вынудившим с ним распрощаться. На
предыдущей работе начальником у нас был Александр Шаров,
выглядевший, даже на первый взгляд, откровенным жуликом:
маленький, щупленький, с рыскающими глазками, крючковатым носом
и писклявым голосом. Рукопожатие у Шарова всегда было
влажное и хиленькое, ну и как продолжение образа – Шаров
постоянно норовил недоплатить работникам.
У Николая Владимировича Машукова, напротив, голос
твёрдый, говорит прямо, без виляний и не прячет взгляд от
собеседника. Это располагает. Николай Владимирович рассказал
мне об условиях работы и о том, что он добился на предприятии
абсолютно прозрачной и справедливой оплаты труда. Он даже
показал мне распечатки выработки сотрудников,
прокомментировал цифры. Всё это было непривычно и сразу вызвало
доверие.
После разговора с директором я, после
недолгих размышлений, устроился на работу. Примерно через месяц
после описанных событий наш автоцентр праздновал юбилей.
Огромный зал, где обычно стоят дорогущие машины, освободили ради
этого торжества. На праздничном собрании присутствовали все
работники предприятия и много приглашенных гостей.
Генеральный директор говорил речь. Подводил итоги года,
озвучивал планы на будущее, награждал успешных работников.
Говорил с огоньком, зажигал в людях желание работать
качественно и продуктивно. По крайней мере, во мне – точно.
Впрочем, когда я отработал на предприятии год,
случились события, немного охладившие этот ударный
настрой. Начальник цеха Валерий Боков под разными предлогами не
подписывал мне заявление на сдачу квалификационного теста,
чтобы получить второй разряд, и, соответственно, увеличить
зарплату. Я к Бокову и так и эдак – никаких сдвигов. Бригадир,
видя мою проблему, как-то под грифом «секретно» поведал,
что это, якобы, не Боков препятствует повышению разряда, а сам
Машуков. И что эта проблема почти всех сотрудников.
На
следующий день я пошёл к Машукову в кабинет, где висит эспандер,
и там рассказал о своих печалях. Через неделю Боков подписал
повышение квалификации.
В общем, проблема решилась, и почти не
оставила осадка. Прошло ещё полгода, и вдруг на предприятии
прошёл слух, что Николай Владимирович, наш блестящий
руководитель, увольняется. А потом и вовсе стали болтать,
что не увольняется, а увольняют. В качестве аргумента приводили
выводы проверок, нагрянувших сразу из нескольких
инстанций, и, якобы, нашедших серьёзные нарушения. Я не
любитель обсуждения слухов и сплетен, но тут захотелось выяснить
поточнее. Подошел к бригадиру: так, мол, и так, с чего бы это
такие разговоры ходят? Бригадир пожал плечами и промямлил,
что толком ничего не знает. На самом деле Серёга Лоскутов может
и знал, но он потому и стал бригадиром, что острожен и
лишнего не болтает, прочно усвоив, что ."болтун - находка для
шпиона".
Тогда я решил обратиться к человеку,
который всегда всё знает и при этом не стремится делать карьеру.
Это наш заслуженный диагност Алексей Иванович Шевелёв, или
по-простому, дядя Лёша. Он из малочисленной ныне породы
спецов, которые посвятили ремеслу всю жизнь. Дяде Лёше давно за
шестьдесят. Худощавый, с седой головой и своеобразной манерой
говорить: в разговоре Алексей Иванович делает большие паузы
между словами, отчего произнесённое им приобретает особый вес.
Дядя Лёша помнит, как ремонтировал такие автомобили, которые уже
давно записаны в разряд антиквариата. Ему часто дают для
диагностики «тяжелые» авто, неподвластные молодым
диагностам. Дядя Лёша
пользуется большим авторитетом в коллективе: к нему заходят
поговорить и начальник цеха, и мастера.
Теперь вот решил зайти и я. Но к дяде Леше
нельзя, как к простому смертному, подойти, задать вопрос и
получить ответ. К этому человеку нужен подход. Я распечатал на
принтере осциллограмму сигнала кислородного датчика и пошел к
дяде Лёше спросить совета – пора менять датчик или еще послужит.
Дядя Лёша любит, когда к нему приходят за советом, хотя и
поворчит, бывает, для пущей важности.
Судьбу датчика мы решили
быстро. Потом обсудили машину, над которой колдовал дядя Лёша.
Наконец, я аккуратно спросил о главном:
– Дядя Лёша, ты не слышал, говорят, вроде, Машуков увольняться
собрался. Мой собеседник в это время сел за свой рабочий стол и
молча начал разбирать прибор. А я, зная его привычки,
расположился рядом и взял полистать автомобильный журнал. После
минутной паузы дядя Лёша сказал:
– Да не собрался, собрали.
–Ну и дела. Работал вроде ж нормально. Еще через минуту дядя
Лёша изрёк:
– Работал нормально, да и наработался.
– Как это?
– А так это, оказался не в то время не в том месте. После ещё
одной продолжительной паузы дядя Лёша рассказал мне историю
крушения нашего успешного руководителя Николая
Владимировича Машукова...
Как-то, в конце непростого трудового
дня, Николай Владимирович вышел из своего кабинета, дабы
прогуляться по автосалону, где всегда празднично, где стоят
блестящие дорогие автомобили, а вокруг них гуляет и
интересуется новинками заграничного автопрома не менее блестящая
публика. Николай Владимирович взял в буфете чашечку кофе и
комфортно расположился в мягком кресле, закинув ногу за ногу.
Недалеко от этого кресла сверкала серебром и лаком самая дорогая
машина, из всех, что продавались в автосалоне. Вдруг,
Николая Владимировича побеспокоил какой-то неопределённого
возраста, простенько одетый человек. Простенько одетый
спросил:
–Вы, случайно, не менеджер по продажам? Николай Владимирович
решил разыграть побеспокоившего его невзрачного простака:
– Да, я менеджер по продажам. Что вы хотели?
– Я хочу узнать цену вот этого автомобиля, – сказал простенько
одетый, указывая пальцем на супердорогую иномарку. Тогда Николай
Владимирович и задал роковой вопрос:
– А деньги-то у вас есть?
После этого вопроса события вышли из под
контроля всесильного Николая Владимировича. Он стал лишь
безучастным зрителем того, как над ним стремительно и беспощадно
раскручивалась часовая пружина судьбы. Просто одетый гражданин
счёл оскорблением вопрос о деньгах и стал требовать, чтобы к
нему вышел директор автосалона. Когда оскорбленный посетитель
узнал, что Николай Владимирович и есть директор автосалона, то
оскорбился ещё больше. Он пообещал Николаю Владимировичу
устроить хорошую жизнь и уехал. А потом выяснилось,
что этот простенько одетый на самом деле оказался совсем не
прост. Куда-то пожаловался, и на наш автоцентр обрушилось сразу
несколько проверок. Причем, проверяли не как обычно,
сквозь пальцы, а очень въедливо. Поднимали архивы, проверяли
налоговую отчетность и бухгалтерию, сверяли фактическое
нормирование с инструкциями. Даже проверили условия труда
цеховых работников, чего отродясь не бывало.
В результате, естественно, нашли кучу нарушений. Выяснилось, что
Николай Владимирович занимался не очень красивыми делами, и был,
мягко говоря, не чист на руку с клиентами автоцентра и с
сотрудниками. После вскрытия этих фактов состоялось собрание
акционеров, и там было решено уволить Николая Владимировича с
поста генерального директора. Действительно, он оказался не в то
время не в том месте. А вскоре я и сам сменил работу.
Вот такая история с эспандером. Когда я
закончил рассказ, оказалось, что у нас со Светланой уже почти
закончилось вино. За спиной начала бухтеть музыка, в глазах моей
собеседницы, а вернее слушательницы, заплясали цветные огоньки.
Я отметил про себя, что Света не рассматривает, как это
свойственно большинству женщин, других посетителей, заполнивших
зал. Она внимательно слушала мой рассказ, и в её глазах был
интерес.
Светлана посмотрела на
часы и стала собираться. Когда мы прощались у метро, она
сказала:
– Если тебе понадобится ещё какая-нибудь безделушка, ты скажи
мне, обещай! Я подарю, а ты мне будешь рассказывать её
неожиданную историю.
Уверен, мне в скором времени что-нибудь
обязательно понадобится. Но сейчас я думаю, что подарить
Светлане на 8 марта.
Страница
1,
2,
3,
4
Произведения
местных авторов |
